Опустились сумерки.

Опустились сумерки. Вокруг все та же гнетущая тишина. Фашисты подозрительно молчат. Что они замышляют?
4.7.1943 г.
Там же, в болотах.
Утро. Безмерная радость. У моей плацдарм арбы десять всадников!
Родные, сияющие лица: золоточубый Андрейка Лях, братья Астаховы — Роман да Илько, щеголеватый белорус Володя Керножицкий, москвич Колька Грызлов, всегда неразлучный с молодцеватым черкесом Петей Гвашевым, юные партизаны Вася Богачев и Миша Немолот. Позади — новички: сухощавый, смуглый, как цыган, Донат Нечипоренко и Серафим Хрячков. Видно—кадровые военные, из окруженцев.
Говорят: нигде ни одного фашиста на всем пути не встретили! Сообщение с деревней Озера, где остановилось соединение, абсолютно безопасно: ребяты покрыли это расстояние почти без отдыха. Глаз не сомкнули. В восторге, что безошибочно выехали по указанным координатам. Еще бы! Даже для бывалого следопыта это было бы нелегким делом!
Раздал своим юным друзьям табак, галеты, консервы, душистое мыло. Даже лошадям дал по пачке галет, для восстановления сил. Ребята наломали им для корма еще и веников.
Л. Н. Толстой считал одним «из самых удивительных заблуждений заблуждение о том, что счастье человека в том, чтобы ничего не делать... Освобождение себя от труда есть преступление». Во времена Л. Н. Толстого тунеядство, конечно, не могло быть преступлением в юридическом смысле: ведь законы тогда создавались в интересах эксплуататоров, присваивавших результаты труда народных масс.