Он не мог.

 

Как бы то ни было, Виктору пришла пора задуматься: «Жизнь делает для тебя все. Но все ли ты делаешь для жизни?»
Пожалуй, поставив перед собой этот вопрос, Виктор перешел из юности в зрелость. Нельзя сказать, чтоб этот переход оказался легким.
Виктор привык чувствовать себя достойным уважения. Но что осталось от его «заслуг», от довольства собой, когда он попытался представить себе, сколько лучших в мире людей отдали и отдают все свои силы общественному делу, какая гигантская революция произошла для того, чтобы он, простой рабочий парень, смог так легко и беззаботно прожить свои двадцать два года? Разве отплатил он хотя бы в малой степени тем, кто растил его и воспитывал? Виктор захотел взглянуть на мир новыми глазами и несколько вечеров провел в библиотеке, перечитывая подшивки газет за последний месяц. Он не мог не сравнивать себя с Алексеем Семиволосом, который за двадцать дней апреля выполнил норму на пятьсот пятьдесят три процента, или с тем же Сванидзе. 'Но чувство, испытываемое им при этом, не было черной завистью неудачника, которая гложет человека по ночам и заставляет постыдно радоваться промаху того, кто сделал больше. Виктор прикидывал, как ему быстрее догнать ушедших вперед.